Блокбастер о войне, фальсифицированный рассказ о фальсификаторах, дневник европейца, добровольно затерявшегося в Японии, автопортрет классика корейского кино в депрессии и другие фильмы. Автор Сергей Сычев.
20 независимых американских фильмов из самого сердца 90-х для киногурманов
Если бы на необитаемый остров можно было взять только один вестерн, то им непременно стал бы «Хороший, плохой, злой». Его брутальная философия умещается в одну реплику «люди делятся на два типа: тех, у кого револьвер заряжен, и тех, кто копает; так что копай» и вполне может стать девизом для выживания в диких условиях. Это настоящий шедевр, который показывает во всем великолепии итальянское видение ковбойского жанра читай: спагетти-вестерн. Он рассказывает о трех искателях сокровищ, самый обаятельный из которых — Злой. Илай Уоллак добавляет в несколько механистическое противостояние Хорошего Клинт Иствуд и Плохого Ли Ван Клиф львиную долю иронии, а также крадет фильм у своих коллег, становясь самым живым из его героев. Через несколько десятилетий в корейском ремейке «Хороший, плохой, долбанутый» этот персонаж перетянет на себя внимание полностью.
Молитва, смузи и детокс: жёны священников ведут модные блоги, снимают рилсы, рекламируют косметику и объясняют, имеет ли значение размер церковной свечи. Подписчикам они обещают «доброе» и «элегантное» православие. Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал. И оказалось, что едва ли не весь арсенал рекомендованных экспертами способов продвижения используют и жёны православных священников, которые ведут десятки аккаунтов в этой соцсети. Они уходят от идеальной картинки, постят видео «с живыми эмоциями», выкладывают карусели из неотредактированных фотографий без фильтров, устраивают подписчикам интерактивные челленджи и записывают рилсы с мемами.
Arzamas выбрал семь выдающихся советских картин х годов про деревню, гуманность и летие Октября, которые вместо того, чтобы прославлять революцию, десятилетиями пылились на полках. Подготовили Олег Коронный , Леонид Марантиди. Одинокий деревенский старик — дети разъехались, жена померла, — вспоминая прошедшую жизнь, мастерит себе гроб из когда-то полного яств стола и отправляет родным телеграмму о своей смерти, которой никак не дождется. Почти бессловесная притчевая картина, построенная на лаконичных поэтических символах, неразрывно связанных друг с другом образах жизни и смерти.